Очередной провал Большого театра или …

Вполне обычный театральный вечер, посвященный юбилею Екатерины Максимовой, завершился грандиозным скандалом и криками разъяренной публики «Позор!».

Владимир Васильев, который выступил одновременно в качестве художественного руководителя, режиссера – постановщика и сценографа мемориального вечера, решился на проведение смелого мероприятия, весьма далекого от стандартных схем, которые обычно используют в Большом для таких случаев.

Накануне события он рассказал журналистам о том, что очень долго трудился над программой вечера, и очень хотел, чтобы она отличалась от привычных юбилейных торжеств. Поэтому рискнул предложить публике хореографию самых разных стилей, которую в Москве еще не показывали. Все номера были специально поставлены, как посвящение памяти Екатерины Максимовой. Основная задача организаторов – доставить удовольствие зрителю, создав теплую и светлую атмосферу воспоминаний о великой балерине.

Поначалу все шло так, как и было задумано. Васильев прочел стихи, посвященные покойной жене, прекрасно была принята хореографическая композиция на Мессу си минор И.С.Баха, и дальнейшие номера были проникнуты нотками ностальгической грусти…

Семь совсем юных учениц академии хореографии в Интермедии воплотили на сцене образы, в которых когда-то блистала Максимова: Маша из «Щелкунчика», Китри из «Дон Кихота», Анюта, Аврора из «Спящей красавицы»…

Премьер ГАБТа Владислав Лантратов вышел в «Вальсе-фантазии», который поставил лично Васильев на музыку Глинки, вместе с ученицами Екатерины Максимовой: Натальей Балахничевой, Кристиной Кретовой, Анной Никулиной, Татьяной Предеиной, Марианной Рыжкиной.

Пожалуй, единственное, что не учли организаторы – это любовь зрителей к искусству классического балета. Из национальной солидарности хореографию белоруса Дмитрия Залесского, которая напоминала мультфильмы Норштейна, приняли еще достаточно сдержано. А вот постановку израильского балетмейстера Идо Тадмора «Пустая комната» терпеть не стали.

Два клоуна, изображавшие семейную пару, сначала, ругались, потом дрались, мирились и вновь ругались. Подобный цикл продолжался минут пятнадцать. Бессмысленность происходящего потихоньку начала утомлять зрителей. А когда Арлекин стал кусать Коломбину за ягодицы, из первого яруса раздался оглушительный свист. Это было начало. Буквально через десяток секунд из бельэтажа раздался громогласный крик «Позор!» и зал взорвался. Самыми благопристойными из истошных криков были: «Убирайтесь вон!», «Вы оскорбляете память Максимовой!».

Спас страну от международного конфликта Владимир Васильев: в зале погас свет, а когда он вновь зажегся, то все увидели артиста, одиноко сидящего на пустой сцене. Рядом с ним стоял еще один опустевший стул — зал утонул в неистовых овациях.